В руках у меня старая, потрёпанная, в подтёках тетрадь – памирский дневник трёх молодых парней, заполненный во время путешествия по Памиру в августе 1964 года.
Иван Киселевич и Слава Шкарлет к тому времени уже не один год занимались альпинизмом, имели какие-то разряды и естественно, что идея побродить по горам Памира родилась в их головах. Я же к тому времени романтику путешествий нёс только в своём воображении, благодаря книгам Жюля Верна и моего самого любимого писателя Джека Лондона, которого я прочёл почти всего.
Слава и Ваня недавно “выпустились” из МИФИ, а у меня за плечами был физмех питерского Политеха, и объединяла нас интересная работа в лаборатории двухметровой пузырьковой камеры ИТЭФ.
Когда я узнал, что ребят “потянуло” на Памир, то, не раздумывая, попросился в их компанию. Здоровый скепсис парней относительно моей физической подготовки вылился в различные тесты физических кондиций, которые я успешно прошёл.
В маленькой квартирке Ивана на Белорусской мы, разложив подробную карту Памира, наметили маршрут, собрали рюкзаки и, сгибаясь под их тяжестью, отправились на Казанский вокзал.
Наконец, загрузились в Андижанский поезд. Едем, едим, пьём зелёный чай и ведём неспешные беседы о смысле жизни, т. е. начинаем психологическую тренировку, входя в стиль жизни памирских джигитов и аксакалов.
Идея памирского дневника принадлежала мне, я купил общую тетрадь и уже в поезде мы начали её заполнять. Поскольку, как любил говаривать наш шеф, инициатива наказуема, то большая часть записей принадлежала мне. Но идея вести дневник парням понравилась, и свой вклад в это общее дело они вносили “в охотку”.
Запись, сделанная мною 6 августа.
Снится мне Чилкутский перевал, кругом ходят "чечако", пошатываясь под тяжестью своих рюкзаков. Очередной толчок вагона переносит меня в реальность: вместо холода и снегов Аляски – жара и пески бескрайних степей Азии. Кругом непривычные круглые лица, непонятная речь, однообразный пейзаж, разнообразие в который иногда вносят гордые и величественные верблюды, “свысока” обозревающие окружающий мир.
Парни с наслаждением пьют чай. Я присоединяюсь к ним.
За чаем у нас с Иваном произошёл крупный зоологический спор. Он утверждает, что якобы у верблюда задние ноги коленками вперёд, я же пытаюсь убедить его в обратном. С тех пор, как поспорили, всю дорогу смотрим в окно, но верблюды, словно сговорившись, исчезли.
На стоянках местные туземцы бойко торгуют всяким фруктом. Жарко! Шкарлет – демагог! Верблюдов всё нет! Радио скулит жалобные, заунывные песни. Должно быть, в этих песнях поётся о том, как же людям надоела эта жара и эта степь без края.
7 августа.
Парни утром несказанно удивили меня тем, что ловко залезли на крышу вагона и какое – то время ехали “с ветерком”.
Шкарлет занялся составлением словаря – минимума, но кажется, готов остановиться на трёх фразах: "я хочу хлеба", "я хочу кумыса", "я тебя люблю".
Наш маршрут должен проходить через Андижан – Ош – Дараут-Курган, далее – перевал Терсагар – Алтын-мазар – ущелье Кыз-курган в низовьях ледника Федченко. Говорят, что этот ледник крупнейший из долинных – 77 километров! Толщина его доходит до двух километров!
Из Андижана в Ош нас перевёз старенький автобус, который подкатил прямо к гостинице. В гостинице есть большое зеркало, есть огнетушитель, но мест, увы, нет! Верблюдов тоже до сих пор, увы, нет!
Запись, сделанная Славой.
В Андижане первый раунд по доставанию билетов на Ош окончился не в нашу пользу. Темпераментная, энергичная схватка у кассы оживила в памяти воспоминания о родном Ереване. Если бы не крепкие нервы водителя, нас непременно бы высадили из-за рюкзаков.
Несколько бабушек старинного образца долго ругались по поводу одной десятой доли нормального сидячего места, но ровно в восемь часов по местному времени они на две минуты прекратили диспут и с трогательным единодушием хором прошептали молитвы, затем продолжили грызню с новой силой. Когда расплачивались за вещи, водитель был страшно изумлён тем, с какой лёгкостью мы выдали ему шесть рублей. Очевидно, в его памяти мы навеки остались тремя отпетыми болванами, не умеющими жить.
Моя запись.
Судьбе было угодно дать нам один день на ознакомление с Ошем.
Город расположен по берегам реки Ак – Бура на высоте около километра.
В центре города возвышается гора Сулейманка (точнее Таш-Сулейман) –священная гора. Ещё её называют Сулейман – и – тахта. На этой горе Николай Леопольдович Корженевский когда-то установил гелиограф – устройство, с помощью которого можно было передавать сообщения. За эти загадочные, непостижимые работы местное население почтительно величало Николая Леопольдовича “профессором”. Интересно, что правительство много лет спустя, оценив его труды, также присвоило ему это звание (повидимому, сообщение о его трудах дошло всёже до правительства).
Это тот самый путешественник, который открыл семитысячник и назвал его именем супруги – Евгении Сергеевны (вот это мужик!).
Но сейчас аборигены вспомнили, что Сулейманка – священная гора и поклоняются ей со всей религиозной страстью.
Однако, о том, что она священная, мы узнали позже, при несколько "драматических" обстоятельствах.
Бросили жребий: кому-то одному идти на базар, а остальным, счастливчикам – совершить восхождение на Сулейманку.
Восточный базар! Какое это, однако, любопытное зрелище, представление, спектакль! Каждый торговец чуточку актёр, художник – оформитель. Дары Ферганы в его руках превращаются в краски, которыми он оформляет этот вернисаж – спектакль. Насмотревшись вдоволь и накупив изрядное количество фруктов, я подошёл к подножью горы, где мы условились встретиться. Хорошо лежать на траве, смотреть в голубое небо и, поглощая персики, спокойно думать сразу обо всём. Мне, вдруг, вспомнилась совершенно дурацкая туристская песня:
Хорошо жить на востоке, называться Бен Гасан,
И лежать на солнцепёке, щурить глаз на Тегеран.
Здесь есть персики и персы, персы любят персик есть.
Кроме персиков и персов персиянки тоже есть!
Временами даже не понятно – Персия или Персидский рай!
Ах, как хорошо и как приятно! Вай-вай-вай, вай-вай, вай-вай-вай-вай!
Песня привязалась, я тщетно пытаюсь её прогнать. Пытаюсь, но безуспешно! Внутренний голос заунывно, противно, но страстно продолжает скулить надоевшую песню – шедевр неизвестного турбардура.
Не знаю, сколько времени это длилось. В реальность меня вернул топот быстро бегущих ног. Посмотрев вверх по склону, вижу быстро несущихся парней и за ними, на почтительном расстоянии толпу местных джигитов и аксакалов, размахивающих руками, палками и что-то свирепо кричащих на своём языке. Шкарлет на ходу, не останавливаясь, подхватил арбуз и, крикнув "смывайся!", понёсся дальше. Мы с Вано, схватив остальные дары Ферганы, пытаемся догнать Славку. Убедившись, что нас не догнали, останавливаемся. Арбузы и фрукты быстро отвлекли наше внимание от недавних переживаний, дружное сопение сменилось на страстное причмокивание и прихлюпывание. Парни беззлобно подтрунивали друг над другом.
– Откуда ж я знал, – говорил Славка, – что гора священная? И пещера – как пещера, хоть бы табличку повесили, что пророк Сулейман в ней проповеди читал!
Я из деликатности не стал спрашивать Славку, что он сделал с этой злополучной пещерой.
В этот же день судьба столкнула нас с одним интересным человеком – с Владимиром Рафаиловичем Чейлытко, местным учителем, краеведом, археологом, точнее археографом. Он искал древние наскальные рисунки, надписи и о его открытии древнейших рисунков на скалах мы впоследствии прочли в газете. Жил он в заброшенной мечети (! У него с Аллахом, должно быть, дружеские отношения), куда гостеприимно впустил нас переночевать и долго рассказывал о своих приключениях, об истории, местных обычаях и нравах. Узнав, что я армянин, а Шкарлет – лицо некавказской национальности родом из Еревана, Владимир Рафаилович много интересного рассказал о местных армянах, о том, как твёрдо они хранят свои национальные традиции и язык.
Запись, сделанная Иваном.
По закону всемирного свинства автобус на Дараут ушёл в 7-оо утра, и вчера туда же отправлено шесть машин. Нам ничего не оставалось делать, как ждать следующего утра. Как и положено, в гостинице мест не оказалось. Втечение часов трёх мы веселили трудящихся Востока, слоняясь с нашими рюками в поисках камеры хранения. Наконец нашли и сдав вещи, приступили к осмотру местных достопримечательностей. Основная достопримечательность Оша – это, безусловно, аксакалы. Для не бывавших на Востоке даю определение аксакала: аксакал – это то, к чему ещё с пелёнок страстно стремится каждый отпрыск мужского пола. Чтобы называться аксакалом необходимо: быть не моложе сорока лет, иметь почтенный вид, козлинную бороду, тюбетейку, ватный халат, много кушаков и сапоги. Аксакалы обитают преимущественно в чайханах, т. к. чай – их основная пища, а также философские разговоры о жизни. Четыре или пять часов, которые у них остаются свободными они, по-видимому, спят или молятся (точно неизвестно). Каждый аксакал – это, прежде всего очень яркая индивидуальность, совершенно неповторимая. Встретить двух похожих аксакалов просто невозможно. Будь здесь Рембрандт, он подох бы как Буриданов осёл, выбирая аксакала для портрета. Нам страшно хотелось обогатить сокровищницу мирового кино – фото – искусства портретами аксакалов, но, зная как Магомед относится к портретному искусству, мы не решились и правильно сделали – как нам впоследствии сказали, это весьма рискованное развлечение – это искусство требует слишком больших жертв, которых мы принести ему не могли.
Остаток дня предавались плотским развлечениям: в основном поглощали дары Ферганской долины. Вечером встретились с жертвой культа – неким Владимиром Рафаиловичем. Он рассказал много интересного и впустил переночевать в ... бывшую мечеть, где живёт сам.
8 августа.
Встали в пять часов утра и в семь уехали на автобусе. Приехали в Да-
раут - Курган в семь вечера. Один друг вызвался подкинуть нас к перевалу на "козле", подлежащем списанию, т. е. без тормозов и как выяснилось без переднего кардана и других "мелочей". Крутили ручку, толкали руками и носили на руках "козла" с нашими рюкзаками. В конце концов, когда начал рассыпаться и задний мост, дали парню трёшку и отпустили его, не получив бензину, как договаривались (не сумели отвернуть крышку бака). В полной темноте легли спать.
9 августа. Запись, сделанная Славой.
Продрали очи часов в восемь утра. В девять вскинули рюки на могучие плечи и пропилили всего пол - часа. Сделалась жара. Пот льёт как с лошади. Больше идти нет смысла. Встали у речки. До пяти вечера варили, ели, пили чай, валялись. Наконец вышли и прошли целый час – вот, какие мы, оказывается, могучие. Дальше пошло хуже – больше получаса выдержать не могли. Всего за день два ходовых часа! Темно, воды нет. Иван ходил за водой так долго, что показалось, что он уже в Алтын - Мазар сходил. Не спалось сначала, потом ничего, спалось. Гена спал плохо. Я замёрз, а Иван кричал, что он запарился и вообще такие тёплые ночи – это не жизнь.
Моя запись от 10 августа.
Ровно в шесть утра раздался гнусный, громкий и противный голос Вано – "Подъём!!!". Собрав волю в кулак, встаём. Двинули в семь, по дороге изредка попадались аборигены. Одного мы спросили: – Далеко ли нам ещё? – Он уверенно ответил: – Дуве килиметри – Идём полтора часа и спрашиваем очередного аборигена. Ответ – Дуве килиметри – Больше не спрашиваем.
Потом встретили шесть парней – киевлян, возвращающихся с ледника Федченко. Они подарили нам карту Памира. Какие хорошие хлопцы!
Постепенно входим в форму, точнее – парни, а я пока только лицезрею их задницы далеко впереди. Тяжко! Всё же сказывается, что ты впервые надел рюкзак весом в сорок килограммов (в Оше мы их взвесили) и впервые на высоте 3 – 4 километра над уровнем моря. Сердобольные парни взяли из моего рюкзака манку и крючья. Около одиннадцати часов подошли к ручью. Расположились, развели костёр…
А, кстати, сколько весит мой рюкзак в фунтах? Помнится, что Кит Белью восхищался индейцем, который тащил сто двадцать фунтов двадцать восемь миль за сто долларов. Я подсчитал, оказалось, что мои сорок килограммов – это всего лишь восемьдесят восемь фунтов с хвостиком! Да, до индейца мне далеко, я скорее ближе к Киту по фунто – милям, (а по долларам??).
Вышли в пол – пятого и в восемь часов остановились на ночёвку у ручья. Сварили манку, причём Вано так щедро засыпал крупу, что концентрация каменная!
Никогда не видел такого ночного неба – это какой - то звёздный парад! Все звёзды яркие, крупные, искрятся. Очень чётко виден спутник, движется он зигзагами, примерно раз в секунду прыгая слегка, как солнечный зайчик. Ночью было холодно, чувствовалась высота. Утром вставать было тяжко. Шли с семи до одиннадцати, отдыхали до пяти. Подходя к перевалу, увидели, наконец, долгожданного верблюда! Ну, конечно, так и есть, как я предполагал – задние колени у него торчали как у лошади – назад!!! Однако, я рано обрадовался. Подошли поближе и Иван доказал, что он верблюжью анатомию знает не хуже меня: В Ы Ш Е В Ы Ш Е У П О М Я Н У Т О Г О К О Л Е Н А Т О Р Ч А Л О В Т О Р О Е!!! О Н О Т О Р Ч А Л О . . . В П Е Р Ё Д !!! Итак, ничья !
Мы с Иваном, проанализировав верблюжью анатомию, и разобрав верблюда “по косточкам”, пришли к консенсусу: верхнее колено у верблюда – это тоже, что колено у человека, а заднее колено – то же, что у человека пятка. Другими словами, даём (для не бывавших на востоке) определение верблюда: верблюд – это существо с лебединой шеей, которое всю жизнь ходит на цыпочках, как Майя Плисецкая. Бедный верблюд! И в жару, и в холод, и по горам, и по пустыням – и всё время на цыпочках!!!
Часам к восьми вышли на перевал Терсагар. Высота 3800 метров. Вечером с него открывается превосходная картина – Хребет Академии Наук с Музджилгой (6298 м.) прямо напротив перевала.
В последствии, в Москве я с интересом прочёл книгу о первовосхождении на Музджилгу команды Абалакова.
Внизу, на просторном ущелье множество рек: Сауксай, Каянды, Муксу, Баляндкиик. Внизу – Алтын - Мазар, урочище, в котором по преданию добывали золото для эмира Бухарского. Ночью шёл дождь, спали в палатке. Спалось плохо. Шкарлет ночью странно повизгивал. Утром он сказал, что ему снился гарем из трёх жён!
12 августа.
Спуск начали в восемь и в девять были внизу. Перепад высот примерно километр. Спуск довольно крутой. Нам рассказывали, что один альпинист вылечил своего сына от астмы, поселившись с ним на этом перевале и заставляя его каждый день совершать спуск и подъём. Прямо под перевалом в урочище Алтын - мазар расположена геологическая партия. До чего же геологи симпатичное племя – прямодушные, открытые, доброжелательные. За чаем, на который нас пригласили, они рассказали, что по преданию некогда здесь добывали золото для эмира Бухарского. Намёк на правильность этой легенды зафиксирован в топониме (алтын – золото).
После короткого отдыха пошли вверх по Муксу к тросу через Сауксай. Жара. Наконец, добрались до переправы. Ваня поехал первым в люльке, однако, в центре реки (длина троса около ста метров) люлька полностью погрузилась в реку. Рюкзак с паралоновым спальником сразу стал весить больше ста килограммов, однако, могучие руки Ивана вытащили рюкзак на остров. Вторым поехал Слава таким же способом, что Ваня, но, подвергнувшись испытаниям холодной водой, повернул назад. Это наша любимая забава – наступать на те же грабли! В конце концов, стали переправляться без люльки, на руках, пристегнувшись карабинами к тросу и не замочив рюкзаков, которые буксировали за собой. Часам к девяти добрались до стоянки.
13 августа.
Устроили днёвку на берегу Каянды. Программа днёвки была весьма насыщенной, т.е. пили, варили, спали и т. д. Спать улеглись на барханы. Шкарлету снился гарем из пяти жён!! У Вано наряду с явными признаками одичания появились признаки мании величия: снилось парню, что он сидел во Дворце съездов между Хрущёвым и Микояном. Когда голосовали, выбирать Хрущёва или не выбирать, Вано проголосовал решительно против – это и решило выбор.
14 августа.
Перешли вброд таджикским способом (т. е. втроём, обнявшись за плечи) Каянды и долго шли до начала ледника Федченко, там, где сливаются Сельдара и Баляндкиик. Впервые вижу, как рождается река. Сельдара, довольно крупная река извергается из языка ледника одним могучим потоком. Впечатляющее зрелище!
Впоследствии в одном из выпусков альманаха “Ветер странствий” я прочёл о сплаве на плотах по Баляндкиику. Это название переводится примерно так: высокое место, где обитают киики. Оно действительно высокое – верховье реки расположено на высоте 4300 метров над уровнем моря. Авторы пишут: “Долина реки сжимается здесь хребтами Баляндкиика и Каинды так, что её склоны представляют почти отвесные скалы и крутые осыпи высотой в несколько сотен метров…”.
Н. Л. Корженевский топоним Каянды возводит к киргизскому коён - заяц, то есть заячья река. И действительно, здесь водятся зайцы.
15 августа.
Баляндкиик вброд перейти невозможно. Вечером парни облазили скалы, и нашли обход. Впервые в ход пошли крючья и верёвка. Это мои первые скальные занятия. Мой рюкзак Иван отобрал и, вскинув на свои могучие плечи, играючи перенёс по скалам. В долине Баляндкиика вышли прямо к тросу через реку с превосходной люлькой. Перебра -лись на другой берег и остановились в маленькой рощице. Вано отправился спать на скальную полочку. Шкарлет, собираясь отойти ко сну, хвастливо заявил, что он может сделать так, что ему приснится гарем из ста жён, совершенно неодетых!!! Всё-таки, наверное, его предком был турок, а вовсе не француз, недобитый под Полтавой! (Простите, под Полтавой – это, кажется, шведы).
16 августа.
Утром после завтрака поболтали о мировых проблемах. У Славы с Иваном вышел спор о смысле жизни. Шкарлет твёрдо убеждён, что ему не хватает вертолёта, верблюда и возможности есть чёрную икру большой ложкой. Вано скептически заметил, что он где - то читал, что с большой ложкой в светлое будущее не берут. Ирония судьбы !!!!! –
Любимую Славкину ложку я ненароком упустил в пропасть !!!!!!!! Однако, он, не тая обиды на мою оплошность, нашёл плоский камушек, с помощью которого значительно опережал нас за трапезой.
Мясо, которое мы купили в Москве, вдруг протухло, и основным рационом всё оставшееся время была…манная каша с чесноком!
17 августа.
С сожалением покинули уютный оазис, и пошли в Кыз - курган. Этот топоним, кажется, означает девичий забор. Возможно, что именно это ущелье навевает Шкарлету его сладострастные сны!
Нам пришлось дважды бродить через Баляндкиик, брать приступом прижимы (места, где река прижимается к отвесным скалам). Ущелье Кыз - курган очень узкое, всего пятьдесят – сто метров и очень труднодоступное. Когда я в последствии рассказал геологам в Алтын - мазаре, что мы прошли в Кыз - курган, они выражали сомнение, т. к. это, по их мнению, можно сделать только, несколько раз переправляясь через реку на лошадях. Наши попытки со страховкой переправиться через неё окончились неудачей: Вано и меня сбивало с ног. И нам пришлось идти по скалам третьей – четвёртой категории сложности. Впереди видна вершина выше пяти тысяч и парни, кажется, настроились залезть на неё!!!
18 августа.
Утром встали, с твёрдым намерением перейти речку. Она довольно узкая метров восемь – десять, но весьма буйного нрава, т. к. вечером двигает камни, судя по звуку довольно почтенные. Вано с утра начал бойко метать лассо на другой берег и на первых порах исполненный оптимизма метал целый час, но оптимизм вдруг угас, а когда Шкарлет сказал, что без сомбреро и усов Вано не смотрится, тот взгрустнул и полез на скалы. Тщетными были попытки пройти прижим у самой реки – скалы здесь оказались отвесными и совершенно гладкими. Слава полез вверх метров на двести и выяснил, что спуск сложнее всех прежних. Снова попытались перейти вброд – результат прежний. Остаток дня Вано грустно метал лассо. Наконец, нас посетила счастливая мысль – заварить кастрюлю чая и лечь спать.
19 августа.
Запись, сделанная Славой.
Т р о п о ю а р х а р о в
С утра разыгрался классический вариант: гнусный осыпон. После – спуск (не скоростной) с пирамиды Хеопса, усыпанной щебнем и землёй. Царапаемся. Часть пути спускаем рюки на верёвках (до семидесяти метров). После этой процедуры рюки приобрели законченный вид. Думаю, что мой старый рюк достоин занять достойное место в музее "Ишакизм в СССР". Наконец, после четырёхчасового чика на скалах – река. Лопаем воду, колбасу и прочее, что у нас есть. Бодро пилим вдоль левого берега реки. Справа из каждого ущельца вытекает селевой поток застывшей грязи и камней. Через Кыз - курган в одном месте переброшен снежный мост весьма подозрительного вида: кругом нет снега, весь мост сверху покрыт камнями и находится как - раз у впадения левого притока в Кыз - курган. Река имеет злодейский вид. Слева идут сплошные стены. Новый прижим – последний перед лагерем на пути к вершине. Снова вверх метров на двести. Наверху крутые травяные склоны. Бесчисленные следы кииков. Все тропы кииков ведут, по-видимому, к спуску. Вечереет. Проходим место, закиданное огромными глыбами, среди которых в самых нелепых позах торчат коряги – сухие стволы с вывороченными во все стороны руками и ногами. Несомненно, это – полчища дэвов, принявших бой у входа в жилище главного дьявола. Справа, слева – стены. Река ревёт где - то в глубине.
Хребет Кыз - курган – это забор высотой пять с лишним. До темноты остаётся часа полтора. Хочется пить. Наконец выходим к краю скал. С первого взгляда спуска нет. Тропы кииков сходятся к верховью длиннейшей осыпи самого злодейского вида. Лезть туда не хочется. Ползаем с Иваном по скалам. Спуска не видно. Река шумит внизу. Сохнут губы. Решаем всё же не спускаться, ибо тьма быстро надвигается. Имеем сухой и холодный бивак. Уже во тьме находим некое подобие площадки. Только на двоих. Иван лезет в какую - то тараканью щель. Крепим расстеленную палатку на ледорубах. Залезаем с Геной в неё. Не спится. Роскошная луна серебрит стены хребтов. Из - за зубьев скал напротив, вдруг, вынырывает звезда величиной с детскую голову. Светло, хоть надевай очки! Хочется пить. Чёрт бы побрал все биваки в двухстах метрах от реки !!!!!! Засыпаю, нащупываю камень ногой, а он вываливается, и я сыплюсь вниз со страшным грохотом. Ни черта! Это река грохочет, а не я. Я не могу сыпаться, я засыпаю. Палатка крепко привязана к ледорубам ... До чего же жёсткие бульники подо мной... Внизу много холодной, чистой воды ... Плевать мне на холодную воду... Завтра я буду хлебать её тоннами ... Спокойной ночи ..........
Запись, оставленная Иваном.
С утра начали спуск. Рюки решили спустить до самого низа, связав все имевшиеся верёвки. Я работал на подхвате, т. е. принимал рюки внизу. Предыдущие трое суток я прокашлял, т. к. наглотался пыли (или ещё чего - нибудь). При спуске кашель возобновился с новой силой, что очень затрудняло общение со Славкой и Генкой. Крика они конечно не слышат. Сигнализация не установлена. Остаётся кашлять и ... материться (для души своей). Изредка со свистом и треском проносятся камни, поднимая облака пыли. Жарко. После камней появляются рожи и со здоровым любопытством смотрят, что со мной стало. Далее появляется рюк, который, застревая в каждой щелочке и спуская каждый камень медленно спускается сам. В течение этого времени кашляю, матерюсь и увёртываюсь от бульников. Наконец, рюк, от которого во все стороны торчат клочья, спущен. Отцепляю. Кричу: "Вира!!" – дают "майну"!!!!! Нечеловеческий кашель и мат.... Не помогает!! Летят только бульники и пыль, от которой кашель только усиливается. Наконец, появляется Славкина будка. С трудом удаётся объяснить, что надо делать "вира". По дороге карабин залезает в щели. Таким способом спускаем все рюки. Прямо под осыпью родник!! Здесь плюхаемся в изнеможении. Глотаем воду за два дня. Вода какая-то странная: прозрачная, без песка, но это нас не останавливает. Остаток дня жрём и фильтруем через себя воду. Славка и я вымыли голову с мылом.
Запись Шкарлета.
"Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло." Эту истину мы с Вано постигли в полной мере. С утра мы были полны радужных надежд. Вершина манила. Генке отданы последние распоряжения: как, куда бежать, если к концу третьего дня мы не вернёмся. С утра выпиливаем на травянистый гребень. Кто - то включил ночью плохую погоду (наверное, Аллах, он здесь всем заведует). Ну, плохую в смысле Памира, конечно – просто облака. Пилим. Природа ласкает нас. Прохладно. Впереди – "Она" сияет своей девственной белизной, то, что она ещё не взята мы с Вано не сомневаемся. Уж больно трудно до неё добраться.
Моя запись от 21 августа.
Мне тоже очень хотелось залезть на эту красивую гору, высокую, стройную, белоснежную. Как я ни уговаривал парней взять меня с собой, всё напрасно – они считали, что моя подготовка недостаточна. Кажется, в этот момент мне захотелось заняться альпинизмом, чтобы иметь возможность ходить на любую гору. Но парни были правы, отказав мне, т. к. гора оказалась довольно сложной даже для них – они вернулись, не взойдя на вершину.
Возвращение к леднику Федченко прошло сравнительно гладко. У парней были с собой кошки, и они решили пойти на ледник оттачивать свою ледовую технику. Я же, решив не ждать их возвращения, отправился в сторону троса через Муксу. Бреду, поглощённый романтическими мыслями, навеянными книгами Джека Лондона. Хочется пить. Вижу маленькое озерцо кристально чистой воды. Снимаю рюкзак, становлюсь на четвереньки, пью с наслаждением. Каким – то запасным чувством ощущаю на себе чей – то взгляд. Поднимаю голову – по другую сторону озерца вижу стаю волков. Впереди – вожак, крупный, матёрый. Он пристально смотрит на меня. Некоторое время мы, застыв, смотрим друг другу в глаза. Я, не отводя взгляда, одной рукой лезу в рюкзак, нащупываю кинокамеру. Как хорошо, что пружина заведена до упора! Навожу на вожака и начинаю снимать. Услышав жужжание, стая с невероятной быстротой мчится прочь! Я встаю, продолжая снимать вдогонку, и вдруг замечаю, что забыл снять колпачок!! Лихорадочно отвинчиваю его, завожу камеру, бегу за ними, кричу:
– Мужики! Куда же вы!
Но снять удаётся только колпачок и пыль вдалеке. Какая досада! Ведь не поверят! Будут вежливо слушать, снисходительно, недоверчиво улыбаться!
Впоследствии, в Москве парни говорили мне, что, возвращаясь несколько дней спустя, они видели поверх следов от моих ботинок волчьи следы. Стая ещё долго шла за мной! Ну, чем не Лондоновский сюжет? Мне порою кажется, что тот, чьи книги когда – то захватывали твоё воображение, жив, добавляя к твоей судьбе сюжеты оставшихся ненаписанными романов, повестей, рассказов! Кто знает? Может так! Впрочем, этот сюжет, кажется, отклонился от Джека Л. в сторону барона М.
К тросу через Сауксай я подошел без прочих приключений. Ещё светило солнце. Люлька стояла на этом берегу, услужливо предлагая прокатиться. Я привязал к ней рюкзак и поехал. Метров через тридцать вся люлька оказалась в воде. Рюкзак намок. Добросовестно завязанные узлы, намокнув, развязываться не хотели. Вода довольно быстро прибывала, так как день выдался солнечным, и растопило много снега в верховьях рек. Нет! Определённо – наступать на те же грабли есть увлекательная игра! Ведь я уже видел опыт Ивана с люлькой! До ниточки мокрый, в одной тельняшке и джинсах добрался на руках до берега. Впоследствии, занимаясь альпинизмом, узнал, что это называется холодной ночёвкой (которая к тому же оказалась мокрой). Всю ночь я провёл в маленькой пещерке на крутом склоне, натянув тельняшку на голову и согреваясь своим дыханием.
Утром, когда взошло солнце, я пешком дошёл до люльки, развязал рюкзак и перебрался на другой берег проверенным способом. От этой глупости у меня осталась память – иногда суставы отзываются на холодную и влажную погоду.
В Алтын – мазар я пришёл во время – через полчаса отправлялся вертолёт до Дараут-Кургана. Пилот взял меня на борт, и не взял с меня денег. Какой хороший парень!
© Геннадий Арутюнянц, "Книга невыдуманных рассказов и избранных эссе"
