Три начала альпинизма

                                                                   Три   начала  альпинизма


     – Томочка,  расскажи,  а  что  это  тебе  взбрендило  в  голову  поехать  в Тибет  и  в  одиночку  залезть  на  восьмитысячник? –  Спросил  я  Тамару.
     –  Ну,  во-первых,  не  в  Тибет,  а  в  Гималайи,  а  во-вторых,  а  что  это  тебе  взбрендило  в  голову  залезть  на  два  семитысячника  и  ещё  около  сотни  гор  на  Кавказе? –  Ответила  спокойно  Тамара.
     –  Я  тебя  потому  и  спрашиваю,  что  сам  толком  не  знаю  и  надеюсь  с  твоей  помощью  лучше  познать  себя.  Однажды  этим  вопросом  “почему,  по  какой  причине”  озадачились  мы  с  Сашей  Ивановым.  Долго  морщили  лбы,  а  потом  у  него  чело  прояснилось,  и  он  сказал:  “Ну  конечно,  как  мы  сразу  не  поняли – по  дурости”.
    Тамара  снисходительно  улыбнулась:
    –  Нет,  думаю,  что  здесь  всё  несколько  сложнее.
    –  Да,  конечно,  иначе  не  ходило  бы  столько  народу  в  горы.  На  Западе  и  в  Японии  альпинизмом  серьёзно  занимается  на  порядок  больше  народу,  чем  у  нас.  Шурик,  разумеется,  шутил.  Меня,  например,  очень  привлекает  работа  инструктора.  Это – та  же  педагогика,  но  если  ты  их  плохо  научил,  они  могут  просто  погибнуть,  поэтому  чувство  ответственности  здесь  запредельное.  Мне  ещё  нравится  наблюдать эту  почти  волшебную  трансформацию  личности.  Приезжают  разгильдяи,  неумёхи,  а  когда  расстаёмся,  каждый – личность,  которая  знает,  чего  хочет  и  как  этого  добиться.
    –  Ты  прав,  мне  тоже  интересна  работа  инструктора, –  сказала  Тома.
    Мы  сидели  в  беседке  на  берегу  Истринского  водохранилища.  Закатное  Солнце,  стоявшее  над  лесом  противоположного  берега,  расстелило  по  воде  яркую,  сверкающую  дорожку.  Свет  тёплых  тонов  палитры  играл  бликами,  создавая  шедевры  экспрессионизма.
    Мы  некоторое  время  сидели  молча,  завороженно  созерцая  эти  игры  Природы.
    –  Удивительно – здесь  только  Солнце,  вода  и  ветер.  Они  дружно  пишут  такие  восхитительные  полотна, –  тихим  голосом    произнесла  Тамара.
    –  А  ты  знаешь,  Томочка – это,  пожалуй,  второе,  что  меня  привлекает  в  горах.  Я  очень  люблю  наблюдать  то  колоссальное  многообразие  картин,  которые  Солнце  рисует  на  горах – мольбертах,  используя  рельеф  каждой  горы.  Мне  даже  порою  кажется,  что  это  не  случайный  так  сказать  “видеоряд”.  Так  было  задумано  в  момент  творения  гор.  Палитра  красок  в  горах  богаче,  чем  здесь.  Белый  снег,  голубое  небо,  рефлексы  голубого  на  льду  и  снегах.  Скалы – серые,  чёрные,  белые,  рыжие,  красные, зелёные альпийские луга с цветами. Многообразие  колоссальное  и  всё  это  постоянно  меняется,  живёт.  Если  фотограф  снимает  эти  кадры,  то  важно  подобрать  правильный  ракурс,  уловить  нужный  момент.
    –  Полностью  с  тобою  согласна,  но  многообразие  и  своеобразие  гор  меняется  и  от  региона.  Даже  на  Кавказе:  Дигория – мягкая,  лиричная,  с  с  альпийскими  красотами;  Домбай – ярок,  эффектен,  красочен;  Приэльбрусье  выглядит  более  сурово,  мужественно.  Памир  и  Тянь-Шань – величественны,  более  масштабны.  А  Гималайи – это  фантастика  в  особо  крупных  масштабах.  Словом,  каждый  район  прекрасен  по-своему.      
    Тамара  замолчала.  Она  задумчиво  смотрела  на  Истринские  красоты.
    Поднялся  ветерок.  На  водной  глади  стали  появляться  “сёрфы” –  белые,  голубые,  красные,  прозрачные.  Они  внесли  в  красочный  пейзаж  некоторое  оживление.  Высоко  над  лесом  повисли  парапланы.  Кружат,  как орлы,  высматривающие  добычу.  Над  водой – белоснежные  чайки.  Иногда  чайка  складывает  крылья  и  камнем  падает  в  воду,  мгновение  спустя,  поднимается  ввысь  с  трепещущей  рыбой  в  клюве.
    –  Такое  простое  и  в  то  же  время  удивительное  занятие – созерцать  Природу, –  произнёс  я,  поворачиваясь  к  Тамаре. –  Но  ты  обещала  мне  рассказать  о  Гималайях.  Конечно,  если  есть  настроение.  Мне  кажется,  что  у  тебя  остался  какой-то  осадок  неудовлетворённости  от  этой  поездки.  Но  может,  я  ошибаюсь?
    –  Нет,  ты  не  ошибаешься.  Сначала  мне  американцы  предложили  поехать  в  экспедицию  с  ними.  Обещали  что-то  там  оплатить,  но  в  результате  мне  пришлось  за  всё  платить  самой  и  идти  на  гору  в  одиночестве,  параллельно  с  их  компанией.  А  когда  мы  пересеклись,  меня  не  впустили  в  палатку  (у  нас  своя  экспедиция,  у  тебя – своя).  В  довершение  всего,  они  не  сказали,  что  на  вершине  необходимо  сфотографироваться  на  фоне  стоящего  там  креста.  А  если  нет  такого  фото,  не  считается,  что  ты  был  на  вершине.  Поэтому  они  меня  не  зарегистрировали  у  чиновников  внизу.  Да  бог  с  ними.  Я  то  знаю,  что  была  на  вершине.  На  них  зла  не  держу,  надо  быть  выше  этого,  –  Тамара  улыбнулась  и  добавила, –  лучше  ходить  в  компании  с  нашими  ребятами.
    –  А  ты  шла  с  кислородным  аппаратом? –  спросил  я.
    –  Нет,  решила  попробовать  без  него.  И  ты  знаешь,  шлось  легко,  по  крайней  мере,  даже   быстрее  американцев,  хотя  они  шли  с  кислородом.
    Я  решил  сменить  тему:
    –  Мне  парни  говорили,  что  ты  заняла  первое  место  по  ледолазанию  на  чемпионате  мира.  Где  оно  проходило?
    –  Во  Франции.  Французы  молодцы – очень  хорошо  обустроили  чемпионат.  Представляешь,  искусственную  перевёрнутую  сосульку  высотою  с  многоэтажный  дом?  Они  соорудили  металлический  каркас  и  долго  заливали  его  водой.  Мне  удалось  занять  первое  место.  Второе  заняла  француженка,  она  немного  уступила  мне.  А  на  домашнем  чемпионате  я  заняла  второе  место, –  Тома  улыбнулась  и  после  небольшой  паузы  продолжила, –  мне  кажется,  что  скалолазание  или  ледолазание – это  нормальные  соревнования,  но  это  всё  же  не  альпинизм,  а  в  соревнованиях  собственно  альпинистских  много  субъективного.  Например,  погода  может  так  повысить  сложность,  что  объективно  сравнивать  разные  восхождения  просто  невозможно.  Одно  могу  сказать,  что  дружеские  взаимоотношения  с  ребятами  на  других  маршрутах,  в  других  экспедициях  ни  от  условий  соревнований,  ни  от  погоды  не  зависят.
    –  Ты  знаешь,  Томочка,  я  вдруг  подумал,  что  человеческие  отношения – это  то,  что  меня  также  очень  привлекает  в  нашем  альпинизме, –  сказал  я  и  добавил, –  не  знаю,  может,  это  мне  так  всегда  везло  на  друзей,  но  думаю,  что  тебе  тоже  везло.  И  это  всё  притом,  что  человеческие  взаимоотношения – сфера  запредельной  сложности.  Как  думаешь?
    Тамара,  не  отводя  глаз  от  солнечных  бликов  на  водной  глади,  задумчиво  ответила:
    –  Согласна  с  тобой.  Пожалуй,  мы    нашли  так  сказать  третье  начало  альпинизма.
    Мне  подумалось,  что  Тома  не  зря  училась  в  одном  из  лучших  технических  вузов  Питера.  Даже  в  простых  диалогах  чувствуется  хорошая  эрудиция.  Вслух  я  произнёс:
    –  Только  я  уточню:  не  третье,  а  нулевое  начало  альпинизма.  Если  помнишь,  нулевое  начало  термодинамики  формулируют  так:  если  тело  А  находится  в  термодинамическом  равновесии  с  телом  В,  а  тело  В  в  равновесии  с  телом  С,  то  тела  А  и  С  также  находятся  в  равновесии.  Если  это  начало  перевести  на  язык  человеческих  взаимоотношений,  то    “твой  друг – мой  друг”  или  “друг  моих  друзей – мой  друг”.  В  горах  я  всегда  испытывал  душевное  равновесие  со  всеми,  с  кем  встречался… Томочка,  а  ты  в  альпинизм  сразу  пришла? –  спросил  я,  сменив  тему.
     –   Нет,  в  ЛЭТИ  я  всерьёз  занималась  фехтованием.  Даже  дошла  до  мастера  спорта,  выступала  за  институт.  Тренер  очень  переживал,  что  я  бросила  фехтование,  и  уговаривал  продолжить  тренировки.  А  в  альпинизм  пришла,  уже  работая  на  заводе.  Мне  сразу  понравились  именно  душевные,  человеческие  отношения.  Наверное,  ты  прав – это  основное  начало  альпинизма.
    Мы  сидели  на  берегу  Истринского  водохранилища,  наблюдая  дивные  красоты  Природы,  находясь  в  душевном,  духовном  равновесии  с  Природой.