Кезо

        - Ну,  скажи, пожалуйста,  а  чья  экспедиция  первая  покорила  Корженеву?  -  вопрошал  дядя  Лёша  Угаров,  лукаво  улыбаясь  и  заглядывая  в  глаза  Гайозу  Чартолани.

        Гайоз  растерянно  смотрит  по  сторонам,  его  взгляд  встречается  с  моим.  Я  шепчу:

        - Шени,  дядя  Лёша!    -  Взгляд  Гайоза  прояснился,  он  повернулся  к  Угарову:

        - Ваша,  дядя  Лёша!

        Угаров довольно  улыбнулся  и  поставил  в  экзаменационный  лист  оценку.

        После  экзамена  Гайоз  подошёл  ко  мне,  крепко  пожал  руку,  хлопнул  по  плечу.

        - Мадлобели,  генацвале.  Я  получил  четвёрку  и  одну  смену  стажировки.

        - Тебе,  Кезо,  повезло  больше,  чем  мне,    -  ответил  я,   -  у  меня  тоже  четвёрка,  но  две  смены  стажировки.  Дядя  Лёша  сказал,  чтобы  всю  вторую  смену  я  отрабатывал  командный  голос!

        В  следующем  сезоне  во  время  второй  смены  стажировки  ко  мне  подошёл  один  инструктор:

        – Ты  старший  инструктор?  – Спросил  он.

        – Нет,  я  стажёр.

        – А  почему  тогда  так  орёшь?

        – Вырабатываю  командный  голос,  – тихо  ответил  я…

        Гайоз – красивое  греческое  имя,  но  все  почему-то  называют  его  Кезо.

        Гайоз  Чартолани – молодой  паренёк  из  славного  сванского  рода Чартолани,  давшего  несколько  известных  альпинистов,  с  первых  дней  школы  стал  всеобщим  любимцем.  Открытый,  общительный  и  весёлый,  он  сразу  завоевал  симпатии  всех – и  учителей  и  “школьников”.

        Кезо  уже  имел  какой-то  инструкторский  опыт  работы  в  “Зесхо”  и  “Айламе”,  альплагерях   Грузии.  Ему  там  доверили  водить  новичков,  не  имея  инструкторского  удостоверения.  Он  смешил  нас  рассказами  о  том,  как  заставлял  своих  подопечных  стирать  крючья  с  помощью  стирального  порошка  и  просушивать  их,  развесив  на  солнце.

        В  нашей  комнате  кроме  Кезо  Навруз  Хубиев,  паренёк – карачаевец,  скромный  и  интеллигентный.  Он  рассказывал  нам,  как  пострадала  вся  его  семья  от  национальной  политики  на  Кавказе.

        Жизнь  в  школе  подчинена  жёсткому  распорядку – с  утра  лекции,  после  обеда  практические  занятия,  в  которых  каждый  школьник  по  очереди  исполнял  роль  “инструктора”,  командуя  своими  товарищами.  С  одобрения  отцов – командиров  поощрялись  “ошибки”,  которые  “инструктор”   должен  был  заметить  и  исправить.  В  общем – довольно  забавные,  смешные,  но  полезные  игры.

        Временами  наши  учителя  выводили  нас  на  различные  занятия  и  восхождения,  где  мы  оттачивали  приобретённое  инструкторское  мастерство,  по  очереди  изображая  инструктора  и  туповатого  “участника  альпмероприятия”.

        Отцы – командиры  школы  относились к  школьникам  очень  доброжелательно  и  давали  нам  много  полезных  навыков.  Начальник   школы    Кирилл  Александрович  Баров,  несмотря  на  свои  “за  семьдесят”,  ещё  ходил  на  семитысячники  и  держал  отличную  форму.  Он – человек  большой  эрудиции,  прекрасный  лектор  и  мы  с  большим  интересом  всегда  слушали  его  лекции.  Архитектор  по  профессии,  он  спроектировал  два  красивых  корпуса  в  “Джайлыке”,  которые,  к    сожалению,  погибли  во  время  сошедшего  на  лагерь  большого  селя.  От   них   остались  только  две   каменные  башни,  а  длинные  деревянные  двухэтажные  пристройки  развернуло  на  девяносто  градусов  и  почти  полностью  завалило.

        Баров  сумел  организовать  весь  процесс  обучения  так,  что  было  и  поучительно  и  не  скучно.  На  несколько  дней  к  нам  с  лекциями  приезжал  Виталий  Михайлович  Абалаков,  который  рассказал  много  интересных  подробностей  из  истории  альпинизма.  Особенно  интересны  были  его  рассказы  о  восхождениях  и  судьбе  его  брата,  который  первым  взошёл  на  пик  Коммунизма.  Перед  отъездом  вся  школа  сфотографировалась  с  ним.

        Наибольшие  симпатии  у  школьников  вызывал,  конечно,  дядя  Лёша. Громадный,  как  медведь,  но  в  тоже  время  невероятно  добродушный  и  доброжелательный,  частенько  рассказывающий  какой-нибудь  анекдот, он вносил  в  школу  душевное  равновесие.

        Но  однажды  мы  были  свидетелями  его  конфликта  с  инструктором  Шакиром  Савельичем,  который  набросился  на  дядю  Лёшу  с  грубой  бранью.  Непонятно,  чем  такое  доброе  и  покладистое  существо,  как  дядя  Лёша,  могло  вызвать  гнев  Шакира.  Кто-то  из  инструкторов,  свидетелей  этой  сцены,  сказал  нам:

        –  Не  обращайте  на  него  внимания – он  здесь  что-то  вроде  местного  князька  или  наместника  турецкого  султана  на  Кавказе.

        У  Шакира  было  два  состояния,  в  которых  он  чувствовал  себя  комфортно:  либо  он  кого-то  шокировал,  либо  его  кто-то  шокировал.  Один  из  школьников  вывел  его  из  душевного  равновесия  с  помощью  примуса,  из  которого  он  пытался  удалить  иглу.  Шакир,  выпучив,  глаза  спросил:

        –  Что  ты  делаешь?!    –  на  что  последовал  невозмутимый  ответ:

        –  Да  вот  здесь  какая-то  проволочка  застряла.

        Был  большой  крик,  визг:

        –  Откуда  он  приехал?!  Кто  этот  баран?!

        Страстишка  Шакира  Савельича  всех  “шокировать”  однажды  коснулась  и  меня.  Перед  нашим  многодневным  выходом  на  скалодром  мне  поручили  залить  бензин  в  канистры.  Я  не  предполагал,  что  столь  невинное  занятие  станет  причиной  конфликта  с  Шакиром.  Он,  тыча  пальцем  в  белое  пятно  на  канистре,  кричал:

        –  Ты  видишь  эту  белую  пятнушку?  Что  ты  смотришь  на  меня  как  баран?  Если  белая – значит  вода,  если  красная – значит  бензин.

        –  А  вы  бы  написали  “вода”,  “бензин” – я  бы  тогда  догадался,   –  миролюбивым  тоном  ответил  я.

        Ведь  надо  же  было  так  случиться,  чтобы  в  нашем  палаточном  лагере  у  скалодрома  именно  эта  канистра  загорелась!  Ребята,  разводя  примус,  забыли  закрыть  крышку,  кто-то  нечаянно  опрокинул  её,  и  она  загорелась!  Я  первым  подбежал  к  канистре  и  быстро  откинул  её  от  палатки. Потом  повторил  приём  ещё  два  раза.  В  голове  мелькнула  мысль   –  посмотреть,  куда  эта  бомба  держит  путь.  Я  поднял  голову  и  увидел…  палатку  Шакира  Савельича,  из  которой  торчали  полные  ужаса,  сильно “шокированные”  его  глаза!  К  палатке  вела  огненная  тропа.  В  этот  момент  к  канистре  подбежали  двое  ребят,  быстро  схватили  её  и  бросили  в  овражек.  В  тот  же  момент  раздался  взрыв.  Полный  “happy – end”,  никто не  пострадал!  Это  удивительно,  но  Шакир  Савельич  ни  словом  не  обмолвился  об  этом  инциденте.

        Скалодром  в  ущелье  Адыл - су – это  классика.  Здесь  есть  маршруты  для  всех  видов  техники,  на  любой  вкус.  Одна  скала  носит  название  “Густав – шпиц”.  По  легенде  её  смог  одолеть  однорукий  австриец  Густав. Об  этом  австрийце  Густаве  Деберле  пишет  в  своей  книге  “Повести  альпиниста”  Александр  Александрович  Кузнецов:  ”Была  в  Австрии  антифашистская  организация  “Шутцбунд”.  Они  ходили  по  Вене  с  красными  гвоздиками,  а  потом  выступили…с  оружием  в  руках.  Их  разгромили,  они  бежали  в  Чехословакию,  потом  перебрались  в  СССР.  Запросили  политического  убежища.  Первые  политэмигранты.  Все  они  были  альпинистами  и  горнолыжниками,  в  Австрии  это  национальный  спорт… Шутцбундовцы  стали  нашими  учителями  в  альпинизме  и  в  горных  лыжах.  Я  знал  некоторых  из  них,  дружил  с  Густавом  Деберлем,  ходил  с  ним  на  восхождения… В  советском  концлагере  ему  оторвало  камнедробилкой  руку.  Но  он  и  с  одной  рукой  прекрасно  лазил  по  скалам.  И  был  очень  весёлым  человеком”.

        Наибольшую  проблему  представлял  маршрут  “шкуродёр” – узкая,  вертикальная  щель,  которая  проходится  только  на  трении.  Её  смогли  пройти  только  худенькие  ребята.  Из  “упитанных”  одолел  только  Кезо.  Он – великолепный  скалолаз!  Я  заснял  на  киноплёнку  уникальные  кадры,  где он  босиком  и  без  страховки  проходит  скалу  с  отрицательным  уклоном! Великолепные  кадры.  На  живописном  фоне  красивейшего  ущелья,  в  хорошую  погоду.  Маленький  фильм  удался  на  славу.

        В  следующий  наш  выход  на  ночёвки  у  ледника  Кашка-таш  отцы – командиры  решили  устроить  нам  учебные  спасработы.  По  сценарию,  в  котором  сломалась  рация,  мне  с  Кезо  поручили  бегом  добежать  до  “Эльбруса”  и  передать  письменное  послание.  Люблю  бегать  вниз  по  крутой  тропе,  особенно  без  тяжелого  рюкзака.  Кезо  это,  кажется,  тоже  доставляло  удовольствие.  По  дороге  нам  повстречались  двое  молоденьких  рыжих  немца  с  огромными  рюкзаками.  Они  остановили  нас  и  с  грехом  пополам  спросили,  сколько  им  ещё  осталось  страдать  под  гнётом  этих  проклятых  рюкзаков.  Я,  собрав  всё  моё  знание  немецкого  языка,  сказал:

        –  Драй  минутен,   –   и  для  большей  убедительности  показал  три  пальца.  На  лице  немцев  нарисовалось  полное  счастье.

        Мы  с  Кезо  продолжили  наш  бег.  Я  спросил  его  на  ходу:

        –  Ну,  как  тебе  немцы?    –  Кезо  сделал  скептическое  лицо  и  махнул  рукой.  В  национальных  вопросах  Кезо  был  необыкновенно  прямодушен. Его  мнение  содержало  всегда  два – три  слова:  “Еврей – плохой  альпинист”,  “армян – хитрый”  и  так  далее.  Должно  быть,  как  “лучше  гор  могут  быть  только  горы”,  так  лучше  сванов  могут  быть  только  сваны. Впрочем,  эти  “мысли”  можно  встретить едва  ли  не  у  каждого  народа. Поэтому,  отчасти,   кстати,  население  планеты  так  восхитительно  самобытно  и  разнообразно. 

        Я  спросил  его:

        –  Ну,  скажи,  неужели  русские  парни  тебе  “не  по  душе”?    –  оказалось,  что  с  русским  он  даже  не  пойдёт  в  одной  связке!

        –  Отчего  же  так  сурово?    –  Поинтересовался  я.  Ответ  был  неожиданным:

        –  Мои  дяди  Бекну  и  Габриель  сняли  фашистский  флаг  с  Эльбруса,  русский  нигде  даже  их  фотографию  не  напечатал.   –  Мне  нечем  было  ему  возразить.

        Когда  я  вернулся  в  Москву,   по  обыкновению  заглянул  в  “Буки”.  Я нередко  пользовался  букинистическими  магазинами  с  открытым  доступом  как  избой – читальней.  Здесь  можно  было  прочесть  книгу  “за  бесплатно”.  Эта  милая  привычка  сохранилась  у  меня  со  студенческих  лет.  Моё  внимание  привлекла  книга  Гусева  “От  Эльбруса  до  Антарктиды”. Я  открыл  её  на  первой  попавшейся  странице.  Мои  глаза  встретились  с  суровым  взглядом… Бекну  и  Габриэля  Чартолани!  Два  могучих  свана  были  запечатлены  “в  обнимку”. Я в тот же час,  не  раздумывая,  купил  книгу  и  в  тот  же  день  отправил  бандеролью  в  Местию,  заодно  положив  кинофильм.  В  письме  написал:  “Дорогой  Кезо,  теперь  ты  не  будешь  плохо  думать  о  русских  парнях?  А  заодно  об  армянах –  посылаю  фильм  о  тебе”.

        О  двух  сванах  Бекну  и  Габриэле  приведены  слова  Алексея  Алексеевича  Немчинова  в  книге  А. А. Кузнецова  “Повести  альпиниста”:

        “В  Местии  ещё  один  отряд  альпинистов… Там  у  них  два  брата  Хергиани – Бекно  и  Габриэль,  Саша  Сидоренко,  Колька  Гусак… Инструктора,  мастера.  Пели  тогда:  “Мы  идём,  мы  идём – мастера  из  Местии,  мы  несём,  мы  несём  грозные  известия.  Мы  хотим,  мы  хотим  флаг  фашистский  снять…”   

        В  этой  же  книге  приведены  слова  Любови  Георгиевны  Коротаевой, одного  из  соавторов  знаменитой  “Баксанской”:

        “На  Западной  сваны  нашли  куски  флагов  со  свастикой  и  кусок  флага  дивизии  “Эдельвейс”.  На  вершину  вышли  только  трое – Бекну  и  Габриэль  Хергиани  и  Саша  Сидоренко”.

        А  вот,  что  писал  участник  тех  событий  Владислав  Лубенец  в  альманахе  “Ветер  странствий”  за  1985  год:

        “Гусак  взял  с  собой  братьев  Габриэля  и  Бекну  Хергиани,  горовосходителей – сванов,  Женю  Белецкого – известного  альпиниста высотника, Женю  Смирнова – отличного  спортсмена,  врача,  Сашу  Сидоренко – участника  ряда  сложных  восхождений.

        Ночью  13  февраля  они  вышли  на  штурм  Западной  вершины  Эльбруса… По  нашим  расчётам  группа  должна  была  возвратиться  засветло,  но наступил  вечер,  потом  ночь,  а  их  всё  нет.  Пурга  не  утихала.  Мы  соорудили  факелы  и  периодически  выходили  с  ними  на  склон,  стреляли. Мало  кто  надеялся,  что  при  такой  пурге  группа  заметит  наши  сигналы.  Стали  готовиться  к  выходу  на  помощь.

        Но  вдруг  прозвучали  ответные  сигналы.  Ребята  вернулись.  Обледенелые,  измученные,  но  счастливые  удачным  исходом  операции  и  чувством  исполненного  долга.  Идти  было  очень  тяжело,  спасибо,  выручили  наши  огни.  Долго  не  могли  найти  фашистских  штандартов  на  вершине.  Всё  обыскали.  Лишь  случайно  братья  Хергиани,  опытные  охотники  обнаружили  торчащую  алюминиевую  трубу  высотой  в  два  с  половиной  метра с  трепыхавшимися  на  ней  разодранными  полосками – всё,  что  осталось  от  фашистского  флага.  Когда-то  он  был  багровым,  с  чёрным  паучьим  крестом.  Эльбрус  не  принял  его,  истрепал,  уничтожил,  отверг…

        Теперь  оставалось  снять  фашистский  флаг  с  восточной  вершины  и поднять  там  советский.  И  обязательно  организовать  киносъёмку  этой  эпопеи.  Я  старался  убедить  командира  подождать  с  выходом, – может, погода  улучшится… И  будто  по  нашей  просьбе  несколько  прояснилось.

        17  февраля  на  восточную  вершину  вышла  наша  группа  под  командованием  Саши  Гусева.  В  неё  входили  Юра  Одноблюдов,  Борис  Грачёв,  Виктор  Кухтин,  Коля  Моренец,  Андрей  Грязнов,  Анатолий  Багров,  Ника  Персиянинов,  Люба  Каратаева,  Гоги  Сулаквелидзе,  Алексей  Немчинов,  Лёня  Кельс,  Ника  Петросов  и  я…

        Из  приюта  вышли  ночью.  Мела  позёмка.  Сильный  мороз,  ветер.  Лишь  позже  солнечные  лучи  стали  рассеивать  серую  мглу,  вот  уже  много  дней  окутывавшую  Эльбрус.  Наше  восхождение  прошло  без  особых  приключений,  и  даже  кинооператор,  подводник  по  армейской  специальности,  в  полуобморочном  состоянии,  но  дошёл  до  вершины.

        А  где  фашистский  штандарт?  Мы  обыскали  всю  вершину,  но  на  ней  ничего  не  оказалось,  кроме  поломанного  древка.  Значит,  штандарт  сорвало  и  унесло  ветром.  Я  достал  государственный  флаг СССР  и  стал  прилаживать.  Киноаппарат  мы  поставили  на  треногу,  а  Ника  Петросов запечатлел  и  установку  флага,  и  наш  строй  во  главе  с  капитаном  Гусевым,  и  салют  из  пистолетов!  Вопреки  сомнениям  кинооператора  (малая  освещённость),  всё  получилось  хорошо.  В  1979  году  кадры,  изображавшие  водружение  флага  СССР  на  восточную  вершину  Эльбруса  были  включены  в  киноэпопею   выдающегося  режиссёра  Романа  Кармена  “Великая  Отечественная”.    Спускался  отряд  через  седловину  Эльбруса”.